С первых шагов по коридорам Сейдж становится ясно — это не просто лечебница, а место, где время застыло, где стены пропитаны страхом, и каждый день будто бы пишет новый виток чужого ужаса. Родни, оказавшийся здесь, не по своей воле, чувствует этот холод сразу. Здесь не лечат — здесь ломают, подавляют и превращают людей в тени самих себя. Всё вокруг говорит об отчаянии: замкнутое пространство, стерильные палаты, взгляды, в которых давно угасла надежда.Но Родни — не тот, кто сдается. Он цепляется за внутренний свет, пусть и едва заметный. У него есть цель, которая держит его на плаву: он хочет вырваться, хочет вернуться к тем, кого любит, к семье, которая осталась снаружи. Но не только. Он видит страдания других пациентов и не может закрыть на это глаза. Его совесть не позволяет просто ждать и терпеть. И это становится началом пути, полного опасности.Главной преградой на этом пути становится Лу — няня с извращённой жестокостью, словно вырвавшаяся из кошмара. Под маской медработника она скрывает настоящий садизм, наслаждение властью и страхом. Её методы — не просто нарушение всех моральных и медицинских норм, это прямое насилие, порой тонкое, психологическое, порой — откровенно пугающее. Она не терпит сопротивления. Для Лу Сейдж — её собственный ад, где она хозяйка. И Родни, впервые в её практике, оказывается тем, кто не склоняет голову. Он начинает действовать. Осторожно, шаг за шагом, он старается достучаться до других пациентов, вернуть им голос, напомнить, что даже в этом аду можно бороться. Его попытки изменить хоть что-то — это вызов. Это не просто сопротивление одной женщине — это восстание против самой системы, построенной на боли и молчании. Но чем больше Родни старается помочь другим, тем сильнее становится гнев Лу. Он переходит грань, за которой остаётся только столкновение — неизбежное, опасное, непредсказуемое.